В моем случае ковид получился мрачно-психоделичным. Вывернул наизнанку, перетряс, перепрошил и ткнул носом в ту самую юнгианскую Тень. Было плохо, страшно, тяжело, непонятно. Было гадко от себя — жалкого человечка, из последних сил цепляющегося за привычный способ осознания себя и мира, даже когда, казалось бы, двери восприятия открыты и приглашают выйти за границы ума и посмотреть на происходящее под другим углом.
Опять пришла пустота — вечный спутник моих бесчисленных в прошлом гриппов. В этот раз она была в парадном бархатном костюме — чёрная, густая и бескрайняя. Очень красивая и очень близкая. Улыбалась и подмигивала. Я ревела, вцепились в подушку. — Саша, успокаивала я себя, — ты смотришь в эту пустоту уже 35 лет. Заглядываешь, заигрываешь, приглашаешь в гости. И вот, в очередной раз, когда она, улыбаясь, распахивает объятья, с ужасом убегаешь, вместо того, чтобы радостно сигануть в эту пропасть.
Очень медленно возвращаются силы, в теле усталость, а по ночам приходит бессонница, захватив с собой утренние кошмарные сны. Вместе с этим присутствует обесчувственность — как будто бы всего тебя, вместе с душой, обкололи анестезией, заморозили, и теперь не больно, но очень холодно и чуть покалывает острыми снежинками изнутри.
Обычно после болезни всегда приходит состояние обновлённости — как будто мутное стекло души протерли и ты стал чище, свежее, светлее. Готов впитывать, внимать, вдыхать, снова наполняться эмоциями и впечатлениями. Но в этот раз все не так. В этот раз только пустота, которая покалывает острыми снежинками изнутри.
*
*
*
Последние месяцы показали, что у психических состояний нет дна. Когда думаешь, что глубже падать некуда, открывается резервный люк. Скрип петель и ты снова летишь куда-то вниз. Кроличья нора может оказаться бездонной. Но если так, то почему падение не может быть полётом, а пустота — единственной постоянной среди переменных.